Тихий омут [= Прилив ] - Нора Робертс

– Ты провел полночи, ремонтируя мотор и пялясь в телевизор?

– Да, а что тут такого? – Он простодушно посмотрел на нее. – Конечно, я задержался, но игра была потрясающей.

Анна шумно выдохнула и дернула дверцу холодильника.

– Мужики, – шипела она, вынимая молоко и сыр. – Все мужики – идиоты.

– Что ты сказала?

– Ничего. Ну, надеюсь, ты прекрасно провел время.

– Не могу припомнить, когда развлекался лучше. И выиграл кое-что.

Он уже открыто ухмылялся. Просто не мог больше сдерживаться: Анна явно сбита с толку, кипит от гнева и отчаянно пытается все это скрыть.

– Ну, черт побери… – Она повернулась, чтобы достать из шкафчика макароны, и увидела выражение его лица. – Вчера вечером ты не ездил к Джиму смотреть по телевизору бейсбол.

– Неужели? – Этан приподнял брови, задумчиво уставясь на свою бутылку, затем отхлебнул из горлышка. – Знаешь, пожалуй, ты права. Это было в другой раз.

– Ты был с Грейс.

– Я был с Грейс?

– О, Этан. – Стиснув зубы, Анна швырнула банку с макаронами на стол. – Ты сводишь меня с ума! Так где ты был вчера вечером?

– Знаешь, не могу вспомнить, чтобы после смерти мамы кто-нибудь задавал мне этот вопрос.

– Я не пытаюсь вмешиваться в твои дела…

– Неужели?

– Ладно. Ладно. Я действительно сую нос в твои дела и делаю это достаточно грубо, но с тобой невозможно действовать тонко.

Этан откинулся на спинку стула, внимательно глядя на нее. Анна ему понравилась почти сразу, хотя вначале он смущался в ее присутствии. «Забавно», – подумал он, понимая, что как-то незаметно за последние недели привязался к ней. А раз так, то его поддразнивания вполне оправданы.

– Ты хочешь знать, не провел ли я ночь в постели Грейс?

– Нет, что ты! Конечно, нет. – Анна схватила банку и тут же снова поставила ее на стол. – Не совсем так.

– Свечи – это твоя идея или ее?

Анна решила, что пора доставать сковородку. Возможно, ей понадобится оружие. Для нападения или защиты – это уже другой вопрос.

– Они сработали?

– Значит, твоя. Платье, наверное, тоже. У Грейс голова устроена иначе. Она не.., как это говорят.., не интриганка.

Анна замурлыкала под нос какой-то мотивчик.

– Ты не должна была так коварно отсылать меня к ней.

– Я знаю. Но сделала бы это снова. – «Только более ловко», – пообещала она себе. – Этан, можешь злиться на меня сколько хочешь, но я не встречала другого человека, который больше тебя нуждался бы во вмешательстве.

– Вмешательство в чужую жизнь – твоя профессия. То есть как социальный работник ты зарабатываешь тем, что суешь нос в чужие дела.

– Я помогаю людям, которые нуждаются в помощи, – невозмутимо пояснила Анна, зажигая газ под сковородкой. – Видит бог, ты нуждался.

Она вздрогнула, поскольку большая ладонь опустилась на ее плечо… Анна почти не сомневалась, что Этан сейчас как следует встряхнет ее, и поэтому изумленно заморгала, когда он поцеловал ее в щеку.

– Я высоко ценю твою заботу.

– Правда?

– Ну, я не хотел бы повторения, но за этот раз большое спасибо.

Анна расчувствовалась:

– Ты будешь счастлив с ней. Я уверена.

– Посмотрим, как долго она будет счастлива со мной.

– Этан…"

Он снова поцеловал ее.

– Я люблю тебя, но давай оставим этот разговор.

– Хорошо. – Анна лукаво улыбнулась. – Кажется, Грейс сегодня вечером работает в баре?

– Да. И чтобы ты не прокусила язык, удерживаясь от расспросов, я подумываю съездить туда после ужина.

– Хорошо. – Более чем удовлетворенная, Анна принялась за работу. – Тогда мы сегодня поужинаем пораньше.

Грейс казалось, будто она живет в волшебном сне: не знаешь, что случится в следующий момент, но не сомневаешься, что все будет чудесно, и постоянное ожидание чуда изменяло окружающий мир.

Дни и вечера были все так же заполнены работой, маленькими радостями и неприятностями, однако, окрашенные любовью, радости становились огромными, а неприятности – незначительными.

Все, что она читала о любви, оказалось правдой. Солнце светило ярче, воздух был упоителен, цветы – прекрасны, а птичьи трели – радовали слух. Все литературные штампы стали ее реальностью.

Грейс по-прежнему виделась с Этаном лишь урывками, но состояние постоянного ожидания стало теперь более острым, так как она знала, что может быть. Что будет. Жаркие объятия перед баром во время ее короткого перерыва возбуждали ее и не давали заснуть полночи. Убирая дом Куинов, она старалась задержаться до прихода Этана, и долгие многозначительные взгляды волновали ее не меньше его поцелуев.

Она хотела ласкать его и жаждала его ласк, хотела снова утонуть в медлительном или бурном потоке страсти. Только жизнь все время вторгалась в ее мечты, окрашивая любовное томление разочарованием.

У них совершенно не было времени побыть наедине.

Грейс часто задавала себе вопрос, испытывает ли Этан такое же испепеляющее желание, не дающее ни минуты покоя… Или просто это вызвано тем, что она так долго была лишена сексуального удовлетворения. И как относиться к этому? Радоваться или стыдиться?

Точно она знала только то, что постоянно хочет его, и с каждым днем, перетекающим в еще одну одинокую ночь, желание усиливалось. Будет ли Этан шокирован, если узнает это?

Она волновалась напрасно.

Прекращая лов посреди дня, Этан лишь надеялся, что правильно рассчитал время, что его объяснения не кажутся Джиму такими же нелепыми, как ему самому.., и, сгорая от нетерпения, не собирался поддаваться угрызениям совести.

Он просто умрет, если не проведет хотя бы час наедине с Грейс. Или сойдет с ума, если не даст выход этому жуткому напряжению. Однако ни его смерть, ни безумие не принесут никому никакой пользы. Потом он подольше поработает на верфи и все наверстает.

А если Грейс уже закончила уборку их дома и уехала, он найдет ее где угодно. Просто придется потратить еще немного времени, вот и все. У него пока оставалось достаточно самообладания, чтобы не испугать ее, но еще один день без нее – и он за себя не отвечает.

Его губы расплылись в широкой улыбке, когда он ворвался в дом через заднюю дверь и увидел в кухне остатки завтрака, услышал гул работающей стиральной машины. Грейс здесь! Он бросился в гостиную.

Мебель сияет, диванные подушки взбиты и аккуратно разложены… Над его головой раздался какой-то шум, и он догадался, где Грейс.